Увлечение княгини Яшвиль такими народными промыслами, как вышивка и писаная керамика, было не случайным. Сама Наталия Григорьевна неплохо рисовала. Живописи она училась у известного художника Чистякова. Как вспоминал ее друг, художник Михаил Нестеров, «она красиво, строго по-чистяковски рисовала акварелью портреты и цветы». Кстати, полотна, написанные княгиней, доныне можно увидеть в Луганском областном художественном музее.
С известным российским художником Михаилом Нестеровим княгиня дружила долгие годы. Познакомились они в Киеве во Владимирском соборе, который расписывал Нестеров. Уже позже княгиня пригласила художника с женой и детьми пожить в ее имении на хуторе Княгинено неподалеку Сунок.
«Хутор Княгинено был уголком рая. Сплошной фруктовый сад с двумя ставками: в одном водились карасики и карпы, во втором было удобно купаться. Дно этого пруда было застелено дубовыми досками», — писал в своих воспоминаниях Михаил Нестеров, который с семьей жил в имении девять лет подряд. Его кисти принадлежат картины «Пустынник» и «Видение отроку Варфоломею» (их приобрел известный коллекционер Павел Третьяков), которые принесли художнику славу.
В Сунках живописец Нестеров много работал, там он написал почти все этюды к «Марфо-Мариинской обители» и портрет Натали Яшвиль. Фоном для этого портрета стала живописная Черкащина. После этого художник начал постоянно совмещать портрет с пейзажем, на что его вдохновила сункивска природа, которая так напоминает Карпаты.
Размерена жизнь княгини Яшвиль в Сунках разрушила Первая мировая война. Небезразличная ко всему, что происходило вокруг, Наталия Григорьевна и своя дочка Татьяна обустроили в своем доме в Киеве госпиталь и стали там сестрами милосердия. Но впереди этих женщин ожидали еще большие испытания. В 1917 году дочка княгини вышла замуж, а через год овдовела. Ее мужа и родного брата, которые вернулись в Киев из австрийского плена, расстреляли большевики. Горе побуждало Наталию Григорьевну и ее дочку к протесту. Обе женщины не боялись переховувати раненных белогвардейцев и отправлять их в армию Деникина. В конечном итоге, с остатками разбитого войска Деникина в 1920 году на борту эсминца обе княгини эмигрировали в Константинополь, а затем достались Праги.
В эмиграции Наталия Яшвиль тоже не сидела сложа руки. Она в который раз взялась за меценатство и поддерживала искусство. За свое средство организовала курсы иконописи, сама нарисовала цикл миниатюр к церковным текстам и серию рождественских почтовых открыток. А еще талантливо расписывала дерево, фарфор, даже иллюстрировала сказки Пушкина. Ее дочка Татьяна искусно вышивала, научившись этому еще в родных Сунках. Вышиты ею иконы есть в настоящее время в нескольких православных храмах Америки, а алтарь собора Святого Вита в Праге украшает большой эмалированный крест, изготовленный в ее мастерской.
Княгине Натали Яшвиль не стало в 1939 году, ее похоронили в Праге.
«В нашем селе нет пустых домов»
В настоящее время в этом селе живет 1295 лиц. Крестьяне сами обрабатывают землю: здесь создано и успешно работает ООО «Элита». Есть в Сунках и собственные предприниматели. Одни взяли в аренду ставки и разводят там рыбу. А другие, как шутит сельский председатель Александр Романенко, вкладывают в село инвестиции: покупают старые дома, ремонтируют их, строят к ним дороги. Поэтому киевляне, которые приобрели здесь дачи, соблазнились не только на волшебную «карпатскую» природу и чистый воздух, а еще и на комфорт. А если учесть, что четыре года тому назад стараниями сельского совета село было газифицируемым, то поняло, почему люди отсюда не убегают, а наоборот — приезжают и живут.