Переводчик книги и редактор дубляжа Виктор Морозов встретился с дементорами
Виктор, вы участвовали в украинском дубляже фильма?
— Да, но как редактор, а не переводчик, то есть в мои обязанности прежде входила проверка правильности написания всех имен, названий или устойчивых выражений сравнению с украинским текстом книги. К сожалению, не могу ничего сказать о качестве дубляжа, ибо нахожусь сейчас за границей и украинскую версию фильма смогу посмотреть только в декабре, но надеюсь, что все будет хорошо, до этого я имел возможность работать только с предыдущим фильмом «Гарри Поттер и принц полукровка».
— Как вы попали в парк Гарри Поттера в Диснейленде?
— В этом году моим дочкам-двойняшкам Звезде и Квитке исполнилось пять лет, и мы с женой решили отпраздновать эти уродины в Диснейленде на Флориде. Ну а учитывая то, что в июне этого года там открылся новый тематический парк Гарри Поттера, я не мог, конечно, там не побывать. Наибольшее впечатление произвела поездка-аттракцион в Хогвартс замка, где, к сожалению, нельзя было фотографировать. За этой поездки происходят всевозможные чудеса — на вас нападают дементоры, вы летите с бешеной скоростью на квидичной метле, спасаясь от преследования, с вами разговаривают обычные портреты, вдруг начинаются двигаться, — словом, впечатление для любого настоящего поттероманов чрезвычайные!
1923-й стал переломным в жизни Щербаковского: тогда с должности директора Киевского исторического музея отстранили Николая Биляшивского, а к руководству в музее пришел инспектор музейного дела Наркомпроса Андрей Винницкий, на самого Щербаковского начали доносить секретарь С. Дзбановский и библиотекарь А. Онищук, мол, он уничтожает коллекцию музея (хотя Щербаковский везде сообщал о нехватке средств в музее). В 1927 году он написал последнее письмо: «… Я устал. Оставить музей, которому я отдал лучшие годы своей жизни, не в силах. Бороться с квалифицированной подлостью Онищука и Винницкого не умею, терпеть постоянные провокационные визиты Винницкого дальше не могу…» Вечером 6 июня 1927 Даниил Щербаковский бросился с моста под Киевом в воды Днепра.
Тело искали три дня, и в течение этого времени Онищук и Винницкий утверждали, что Щербаковский действительности бежал за границу. Поскольку прощальное письмо Щербаковский разослал не только друзьям, но и в официальные учреждения, в Киеве развернулась общественная кампания, требовавшая расследование этого дела. «Начатое правительством следствие легко установило, что покойный был вполне здоровым человеком и не имел никаких других причин для самоубийства, кроме положения дел в Историческом музее. Но после этого следствие дальше не пошло », — пишет Павловский. Могила Щербаковского, которого похоронили как выдающегося украинский на территории Киево-Печерской лавры, сначала пришла в запустение, а в 1934 году вообще исчезла. Ее восстановили только в начале 90-х годов. К слову, теперь родственник Щербаковского — Василий Кричевский-Линде опасаются, что при новом администрирования Лавры могила может снова исчезнуть.
В советские времена имя Даниила Щербаковского замалчивали. «Можно было говорить о ком угодно, только не о нем. Не то что его имя было как-то напрямую запрещено. Но оно было, помнится, определенно нежелательно, — вспоминал Сергей Белоконь. — Когда же в разговорах со старшими украинский искусствоведами говорилось о Даниле Щербаковского, нельзя было не заметить, как неожиданно менялась интонация голоса собеседника. Без каких-либо специальных вопросов они охотно давали ученому высокие, пронзительно искренние характеристики».
Из научного наследия Щербаковского осталось мало. Многие из написанного не было напечатано, а затем уничтожено, изъято чекистами из комнатки в Музее со львами, где он проживал. То, что осталось, хранится в Институте археологии, в 9-м фонде. Несколько лет назад в Харькове вышел сборник работ Щербаковского «Казак Мамай», однако из ограниченный тираж найти ее практически невозможно. Сегодня память Щербаковского чтит Национальный союз мастеров народного искусства Украины, ежегодно ко дню рождения ученого присуждает премию его имени.